Русский военный, иди нахуй

"Табачніки правлять свій відьомський бал,
Зійшла, мов зоря, їхня раса.
Ми знову раби й малороси-хохли –
Убий підараса"

Щодо підараса розбіжностей не виникає, але що має на увазі пан Вінничук, кажучи "їхня раса"?
Жидів?
Міністрів освіти і науки?
Українофобів?
Чи когось ще

Но местами все-таки охуенно.
"Европейский ремонт гитлерья!" нопремер.
Или же "Томагавканье бешеной стаи".

Томагавканье бешеной стаи,
Пожирающей страны живьём.
Этой бешеной стаи - простая
Зоология в зверстве своём.

Этой бешеной стаи победа -
Людоедство, господство зверья,
Чья борьба за Права Людоеда -
Европейский ремонт гитлерья!

Зоология их людоедства,
Цели, средства - такая печать,
Мне прекрасно знакомая с детства,
Где преступно - фашистов прощать.

О прощенье не может быть речи,
Я священную помню войну, -
Людоедские, не человечьи,
Стаи гитлеров жрали страну!

И сегодня их нен ависть в силе,
Русофобская ненависть к нам, -
Не по Сирии бьют, по России,
Оглянитесь по всем сторонам:

И по Сербии бомбами "С Пасхой!"
Бил хохочущий нечисти хлам, -
Хохотала под зверскою маской
Русофобская ненависть к нам.

Наихудшее - духа разруха.
Чем от этой разрухи сберечь?
Только силой соборного духа.
Чем - в обратном прочтении - меч.
Меч, разящий!.. Об этом и речь.

Юнна Мориц. 14 апреля 2018 г.

Вчера под вечер был в одних гостях.
Все как обычно: тесно, рюмки, чашки,
И разговор о "плясках на костях"
Привел нас к пляскам на живом Аркашке.
Аркадий, если кто его видал,
Не из танцоров, яйца, блин, мешают.
Поверю, если скажут "в морду дал",
Но штамп про танцы суть не отражает.

Хозяин, искрометен и не глуп,
Борец с режимом и его злодейством
Вдруг возопил про "неостывший труп"
Учителя по части лицедейства.
Потек елей про ту и эту роль
На душу отлетевшую бальзамом,
И вскрылись люди, будто их пароль
Раскрыл, как двери к таинствам Сезама.

- Как он играл!!! А как он зал держал!
- Матроскин, "Неоконченная пьеса"!
- А то, что он ублюдку руку жал, -
Издержки сложных творческих процессов!
Про "Пьесу"… Я смотрел ее давно,
В ней все прекрасно искренне и тонко.
Никиту жаль. Никита стал говном.
Нет, не говном, а хуже. Стал подонком.

- Артист кого убил? Сошли с ума?!!
- Вы просто смерти человека рады!
- Ракета в Боинг целилась сама,
Не мог же Лелик выстрелить из "Града"!
- Мерзавец? Ну и что, теперь забыть,
Каким он был уютным, добрым, милым?
- А родственникам – что, теперь не пить
За память деда в доме Чикатило?

Ведь дед – он наш, он не такой, как все,
О нем в семье мы помнить будем вечно!
Ебал детишек в лесополосе?
Зато внучатам смастерил скворечник!
Ну да, конечно, он перегибал,
Зато смотри, какой домище сладил!
Не для того он сруб для нас рубал,
Чтоб каждый на его могиле гадил!

Да, не стрелял. Но что-то, е-мое,
Из Чехова слова напоминает:
Висит на сцене старое ружье,
А в третьем акте – совесть убивает.
- А Гамсун – как? А Лени Рифеншталь? --
Летело в ночь по улицам московским.
- Певцы скотов, мне, кстати, их не жаль.
Такие же, как Горький с Маяковским.

О как же ты противен вязкий гной
Имперских за паек интеллигенций,
И вечность им не выдаст ни одной
Из всех, что так желанны, индульгенций.
Они молчали в 68-м,
И в 79-м – промолчали,
Молчали, выясняется, с трудом,
Но без труда награды получали.

Эх, знать бы, кто, когда, за что и чем
Таланту за злодейство отмеряет.
Хозяйка вдруг взметнулась: - Выпить всем!
Ведь смерть любого с каждым примиряет!
На это я сказал: - Пожалуй, нет.
Не каждый может с каждым примириться,
Не сможет стук смертельных кастаньет
Заставить жертву танцевать с убийцей.

…Я с ними пить любил до темноты,
Мы власть ругали, не стесняясь мата,
Но между нами вспыхнули мосты,
"На посошок" не буду пить, ребята.
Мне тошнотворна труб фальшивых медь,
Я плачу от того, чему вы рады.
Когда умру – не вздумайте скорбеть,
И на поминки приходить не надо.

А я? Махну в Житомир завтра днем.
В театр, к дружку армейскому Шкарупе,
Мы там с дружком артиста помянём
Без танцев на едва остывшем трупе.
Мы выпьем за его лукавый взгляд,
За то, как был в искусстве он азартен.
Для нас он умер много лет назад,
Приделав Крым к линялой русской карте.

В Житомире есть памятник вины
Всех тех, что против ужаса не встали.
Там фото всех, кто не пришел с войны,
Висят в строю на старом пьедестале.
Там слышно стоны из солдатских горл,
Застывшие у прилуганских весей,
И фраза: "Залишився сын Егор,
Дружина Вiра, донечка Олеся"…

Вы в гроб тому, кто словом унижал,
"За упокой" записок насовали,
Вы, поддержав того, кто поддержал,
За зло и мерзость проголосовали
Что ж, продолжайте славить и лизать,
Тирана, мракобеса, оккупанта…
"Покойся с миром" не могу сказать
Тому, кто поддержал войну талантом.

А настоящий совецкий украинец Бондарчук дает подлому биндере отпор!

17-тилетний мальчик, смертельно больной раком...

Цари здорового человека

Цари курильщика(Для Д. Благого)

Еще мальчишкой удивлялся дико: Раз все цари плохие, почему Царя Петра зовем Петром Великим И в Ленинграде памятник ему? Зачем он нам, державный этот конник? Взорвать бы, чтоб копыта - в небеса! Шевченко, говорят, “односторонне Отнесся”... Нет, он правильно писал: “Це той “первий”, що розпинав Нашу Україну...” Не Петр, а те голодные, босые В болото основали Петроград. За долгую историю России - Ни одного хорошего царя.

Еще мальчишкой удивлялся дико, Как людям непонятно, почему Царя Петра зовем “Петром Великим” И в Ленинграде памятник ему? Он нужен нам, державный этот конник, Копыта устремивший в небеса. Шевченко подошел односторонне. Он, сволочь, все неправильно писал: “Це той “первий ‘’, що розпинав Нашу Україну...’’ И Петр, и те голодные, простые В одном строю к единой цели шли. За долгую историю России Были и хорошие цари.

Я давно и очень люблю творчество Юнны Мориц. Сначала я любил ее стихи чистой детской любовью. Потом, когда она, став в одночасье страстной патриоткой, начала частенько писать эпитафии героям русского мира вообще и героям Новороссии в частности, я стал ценить ее стихи, как чистый и незамутненный образец полной ебанутости.
А тут как раз и лифт подъехал. Как говорит Жванецкий - Прошу к столу - вскипело!

Ю.П.Мориц
На смерть Арсения…

Опустилось горе траурной веткой над Русским Миром,
Убит подло в спину сын дорогой Отчизны милой.
Приехал простой парень сражаться с Республики Коми
Ростом был мал, но уже бородат, и совсем не гомик.

За что убили Моторолу коварной пулею в пизду?
За торжество империи зла и шестиконечную звезду?
Обама челюсти сжимает над нашей Родиной Родной,
Его потоки лжи с коварством текут обильною рекой.

Они и раньше хотели его убить, да ничего не вышло,
Повернула, наконец, Отчизны сына своего Родина-Мать, дышло.
Не вздохнуть, не всхлипнуть, с горя в стенку долбясь пястью,
Взять бы, и всех вас навеки проклясть, власть пидарасью.

Но не удастся вам, бандеровцы, глумиться над героями,
Потому, что великий Путин остановит вас реками крови.
И его Арматы, несясь по Вашингтону скоро и быстро,
Стреляют метко бронебойными залпами по фашистам.

Я буду сражаться с подлой нечистью стихами, по мере сил,
А русский солдат, взяв оружие, немало вас, гадин, покосил.
Мы вместе, полудурков озлобленное телевизором племя,
На говно изойдем, но вас доведем до белого каления…

Стеб, есличо...

ДАВИД САМОЙЛОВ
ветеран Великой Отечественной войны,
кавалер орденов Красной звезды и Отечественной войны
БАНДИТКА

Я вел расстреливать бандитку.
Она пощады не просила.
Смотрела гордо и сердито.
Платок от боли закусила.

Потом сказала: «Слушай, хлопец,
Я все равно от пули сгину.
Дай перед тем, как будешь хлопать,
Дай поглядеть на Украину.

На Украине кони скачут
Под стягом с именем Бандеры.
На Украине ружья прячут,
На Украине ищут веры.

Кипит зеленая горилка
В белёных хатах под Березно,
И пьяным москалям с ухмылкой
В затылки тычутся обрезы.

Пора пограбить печенегам!
Пора поплакать русским бабам!
Довольно украинским хлебом
Кормиться москалям и швабам!

Им не жиреть на нашем сале
И нашей водкой не обпиться!
Еще не начисто вписали
Хохлов в Россию летописцы!

Пускай уздечкой, как монистом,
Позвякает бульбаш по полю!
Нехай як хочут коммунисты
В своей Руси будуют волю…

Придуманы колхозы ими
Для ротозея и растяпы.
Нам все равно на Украине,
НКВД или гестапо».

И я сказал: «Пошли, гадюка,
Получишь то, что заслужила.
Не ты ль вчера ножом без звука
Дружка навеки уложила.

Таких, как ты, полно по свету,
Таких, как он, на свете мало.
Так помирать тебе в кювете,
Не ожидая трибунала».

Мы шли. А поле было дико.
В дубраве птица голосила.
Я вел расстреливать бандитку.
Она пощады не просила.

Сентябрь 1944-1946

"Памятные записки"
В июне 1944 года мы выехали на задание против бендеровцев. К тому времени мы кое-что слышали о бендеровском движении, впрочем, сведения были отрывочные, неточные и разноречивые. О главе партизанского войска, которого кто именовал Бендерой, кто - Бандерой, а по имени Семеном, ходили разные слухи. Одни говорили, что он петлюровский полковник, другие - что полковник польской службы. Третьи - что киевский или львовский студент. В его отрядах по слухам тридцать или сорок тысяч бойцов. Известно было также, что существуют украинские отряды мельниковцев и бульбовцев. Но никто не знал, существуют ли Мельник и Бульба и в каких отношениях находятся с Бандерой. Получалось, что это вроде как бы крайние и уже совсем бандитские формы украинского мужицкого восстания. Попалась мне как-то бендеровская листовка на русском языке, отпечатанная типографским способом. Там кратко и грамотно излагалась теория устроения Украины по европейскому образцу, без колхозов и без НКВД. "Нам все равно - НКВД или гестапо". Не знаю, много ли народу прочло ту листовку, и какое она произвела впечатление. Во всяком случае, наши украинцы не высказывали какого-либо мнения о бендеровщине и не выказывали внешне никакого к ней сочувствия. Слышал я и том, что в феврале 44-го года в городе Олевске состоялось соглашение между немецким командованием и украинским партизанским движением о совместной борьбе с Красной Армией. По видимому, так оно и было, потому что с уходом немцев из этого района постоянно доходили слухи о нападении бендеровцев на отдельных наших военнослужащих и даже на отдельные воинские подразделения.
Никаких политбесед по этому вопросу я не помню. Как-то само собой было ясно, что кто бы из любых соображений ни воевал с Красной Армией, является нашим врагом и пособником фашистов. Таков был и мой взгляд. Хотя мое стихотворение "Бандитка", написанное уже после войны, свидетельствует о том, что мои ощущения были верней и честней мыслей.(орфография сохранена).